Ленинградский судостроительный завод «Пелла» лишился госконтракта на строительство ледокола для портов Дальнего Востока стоимостью 7,5 млрд рублей, потому что не смог его исполнить. Теперь компания требует от госзаказчика 0,1 млрд упущенной выгоды.
В последних числах апреля арбитраж назвал претензии «Пеллы» необоснованными, эксперты видят в действиях судостроителей попытку не проиграть всухую, пишет «Деловой Петербург».
Контракт на строительство ледокола проекта 21900М2 мощностью 18 МВт ледового класса Icebreaker7 для обеспечения круглогодичной работы портов Дальнего Востока ФГУП «Росморпорт» и АО «Ленинградский судостроительный завод “Пелла”» подписали в сентябре 2019 года. Судно стоимостью 7,5 млрд рублей «Пелла» обещала передать Росморпорту до конца сентября 2024 года, а строительство поручила подконтрольной ей германской Pella Sietas GmbH, расположенной в Гамбурге.
Планы спутала пандемия, к середине 2021 года работы встали, в середине 2023–го Росморпорт расторг контракт, констатировав готовность судна на 0,1 %, а в декабре взыскал с «Пеллы» 522 млн рублей, полученных верфью за выполненные работы.
Арбитражный суд Москвы назвал их неосновательным обогащением, потому что Росморпорту от этих работ никакой пользы нет. Изготовленные днищевые секции ледокола доставить в Россию не представилось возможным из–за введённых к моменту расторжения контракта международных санкций, а изготовленная по заказу «Пеллы» конструкторская документация потеряла актуальность, потому что предполагала использование иностранных комплектующих.
Юристы «Пеллы» пытались убедить суд, что Covid–19 — это форс–мажор и 522 млн они честно заработали, но столичный арбитраж решил, что германский Covid–19 не может считаться форс–мажором для российского контракта. «Пеллу» никто не заставлял поручать строительство ледокола иностранной компании, могла бы строить на своей верфи в Отрадном.
«Между неисполнением ответчиком обязательств… и введением ограничительных мер на территории субподрядчика (Германия) отсутствует причинно–следственная связь… Генподрядчик при заключении контракта должен был учитывать риски неисполнения обязательств… при привлечении субподрядчика. Ответственность за невыполнение работ… несет… генподрядчик… Довод о ненадлежащем исполнении условий контракта вследствие обстоятельств непреодолимой силы, вызванных вспышкой коронавирусной инфекции на территории субподрядчика, необоснован и неправомерен…» — написано в судебном решении, которое в конце марта вступило в законную силу.
Суд решил: «Пелла» сама виновата, что не смогла построить ледокол, но это не мешает ей требовать от Росморпорта 0,1 млрд рублей, которые она планировала получить в качестве прибыли.
Создается впечатление, будто у рассматривавшего спор судьи Владимира Джиоева эти претензии вызвали раздражение. «Лицо, взыскивающее упущенную выгоду, должно доказать, что возможность получения им доходов существовала реально, а не в качестве его субъективного представления» — написал он в опубликованном 25 апреля судебном решении, отказавшем «Пелле» во взыскании с Росморпорта прибыли за неисполненный контракт.
Исполнительный директор другой областной судостроительной компании — ООО «Северное море» — Ольга Одаренко называет попытку «Пеллы» взыскать с Росморпорта упущенную выгоду жестом отчаяния.
«По–моему, этот демарш «Пеллы» из–за потерянного полумиллиарда рублей — попытка не проиграть данную сделку всухую. Всем же понятно, что «Пелла была способна построить ледокол и объективно могла претендовать на упущенную выгоду, поскольку должна была заработать такую прибыль. К сожалению, судебная практика складывается не в пользу предпринимателей, особенно когда им оппонируют государственные заказчики», — считает глава «Северного моря».
По мнению партнера юридической практики консалтинговой компании «Альтхаус» Александра Арбузова, «Пелла» в споре с Росморпортом последовательно использует те юридические инструменты, которые дает ей действующее законодательство.
«Предприятие потеряло большие деньги при спорных обстоятельствах: сначала не повезло с Covid–19, затем начались санкции. «Пелла» пытается использовать доступные правовые механизмы, позволяющие хотя бы частично компенсировать убытки… Увы, суд посчитал, что форс–мажора не было и завод сам виноват в расторжении госконтракта. Спорная, на мой взгляд, позиция, учитывая, что ковидные ограничения и санкции существовали в период строительства ледокола совершенно объективно», — полагает юрист.
